Река Шоша в тот раз нас не порадовала. Нет, вода в ней по-прежнему была прозрачной, прибрежные и подводные пейзажи — замечательные. Но почему-то исчезла рыба. Настреляли всякой мелочи. Единственно, что утешало, так это добытый мною килограммовый красавец карась. Толстый и почти круглый, весь в золотой кольчуге, он мог порадовать любого охотника. Но еще больше обрадуется ему моя жена. Если к любой другой рыбе, даже редкому экзотическому угрю, она почти равнодушна, то карася и карпа съедает с нескрываемым удовольствием и не откладывая на завтра. И наш сын, и я сам в этом вопросе с ней совершенно солидарны.
Поэтому я решил карася привезти домой, тем более, что оставшейся рыбы на уху нам на двоих вполне хватало. Карася почистил, выпотрошил, завернул в листья лопуха и спрятал в траве возле тропинки, ведущей от палатки к реке.
Поужинали мы славно, но в основном за счет домашней еды: уха все же получилась слабая. В ней не было ни судака, ни щуки, ни окуня, а от небольших голавликов и подъязков что за навар?
Охота на следующий день будет короткой. Часа два спозаранку поплаваем и надо будет собираться домой. Двести пятьдесят километров не очень дальний путь, но преодолевать его придется на многих видах общественного транспорта, не зная точного расписания движения. Помня об этом, мы не слишком долго засиживались у костра. Убрали снаряжение в палатку, упаковали остатки еды и спрятали их в тень. У нас остались не вскрытыми две пластмассовые коробки со сметаной. Чтобы она не испортилась, мы положили коробки в авоську и погрузили в воду: все же вода в реке холоднее воздуха.
Ночь в июле короткая. Ложились, когда еще только начинало темнеть, а проснулись уже засветло. Но не свет разбудил нас. Мы бы еще немного отдохнули, но совсем недалеко от палатки безудержно каркали вороны. Не то, чтобы время от времени, а постоянно, словно концерт устроили или пиршество какое.
"Пиршество?.. Не мой ли карась у них главное блюдо на том пиру?" С этой мыслью я уж точно больше не уснул бы и потому решил вылезать. И друг мой не спал: лежал с закрытыми глазами и злился. Его тоже "достали" птичьи крики. Вылезать из теплых спальников очень не хотелось. В палатке было свежо, а за ее пределами и подавно. К тому же на траве, наверняка, лежит обильная холодная роса.
Лишь только я расстегнул молнию на палатке, три вороны, недовольно крикнув что-то на прощание, улетели. Четвертая осталась. Ну, точно! Сидит именно в том месте, куда вечером мы спрятали своего карася. Я обреченно поплелся к месту недавней трапезы серых разбойниц.
Увы, предчувствие меня не обмануло: в траве лежали останки вчера еще такой красивой рыбины. Поднял их, вздохнул и забросил в реку. Подойдя к реке. обнаружил на берегу нашу авоську. Коробки со сметаной были расклеваны и почти опустошены. Возмущению моему не было предела. "Что же это получается? — думал я, — Ели карася и сметаной заедали — так, что ли?!" Хотя обижаться надо было только на себя. Я сам приготовил им это известное всякому русскому человеку лакомство: карась в сметане! И вывод из случившегося сделал тут же: хочешь сам есть карася в сметане — будь умнее и предусмотрительней.